Быковчанина Петра Васильевича Егорова не минула участь пройти в годы войны тяжелые испытания в нацистских лагерях.

Старшее поколение выросло на истории Великой Отечественной войны и знало имена стойких защитников Отечества. Имена героев не должны быть забыты и нынешним поколением.

Севастопольский бой

В 1939 году Петр окончил Быковскую среднюю школу. После окончания поступил в медицинский институт, но учеба была прервана войной.

Участие в боевых действиях наш герой начал в Севастополе, во время осады города летом 42-го. На передовую, кстати, попросился из штаба. Не мог он писарем служить, когда товарищи гибли под вражескими пулями и снарядами.

После ожесточенных боев часть расчета огневой точки 22-летнего рядового Егорова отошла к бухте Казачьей, где в числе других частей 109-й дивизии оказалась в окружении. Немцы наседали и с суши, и с моря. Отряд бойцов человек в двести решил пробиваться в горы. На рассвете они были вынуждены засесть в огромном доте. Обнаружив их, противник принялся расстреливать укрепление прямой наводкой. Убедившись, что дот не поддается, немцы разбили снарядом одну из бронированных амбразур, подогнали технику и направили внутрь шланги с выхлопными газами. После безуспешных попыток пробиться наружу часть осажденных решила застрелиться.

- А один полковник и говорит нам, - вспоминал Петр Васильевич, - мол, невелика заслуга - с собой покончить. Другое дело немца с собой на тот свет захватить. И мы решили дать пусть и последний, но решительный бой.

Как только дверь дота открылась, немецкие автоматчики открыли огонь. Всех, кто был напротив двери, покрошили очередями. Петр пытался отстреливаться из-за угла, но пистолет дал осечку, и здоровенный немец за шиворот выволок полуживого бойца наружу.

Живые мишени

Волосы на голове у Петра были слегка отросшими, как у офицера, и Петра отсортировали к "политработникам, офицерам и евреям", которых сразу отправили в особую зону лагеря "Рудольф". Каждую ночь кого-нибудь оттуда уводили под конвоем к морю, в скалы, и никто обратно уже не возвращался.

Петр Васильевич вспоминает: «Однажды товарищи говорят мне: "Ты молодой, нечего тебе здесь делать". И устроили побег в зону обычную. Выждал, когда часовой на вышке закурил, да и нырнул под проволоку. Зацепился воротником и думаю: ну, сейчас ракета взлетит - и все. Но товарищи, рискуя собственными жизнями, отцепили колючку и протолкнули меня. А у обыкновенных солдат во внешнем лагере даже вещмешки не отнимали. Они-то и собрали мне новое обмундирование. Так что повезло. Меня и потом, к слову, словно судьба хранила. И граната подо мной однажды взорвалась, и танк в начале обороны отвернул в другую сторону. Мне до войны гадалка нагадала, что все будет хорошо... А вот брат мой тогда в Севастополе погиб».

Пройти через ад фашистского плена удалось тоже практически чудом. Что ждало советского военнопленного? Если не гибель на разминировании, так смерь от голода, болезней. Крым, Украина, потом Греция. В 1944-м году в числе других военнопленных доставили на север Италии, где их рабочие руки должны были служить Рейху в деле обороны от союзников.

В предгорьях Альп

В окрестностях деревни Босико разъевшиеся тыловики охраняли пленных без особого усердия. Вскоре русские пленники познакомились с итальянцем Марио, который согласился провести их в горы, к партизанам. Добыли нож, перетерли окурки на табак, чтобы следы от собак засыпать, и в урочный час прыснули в кусты. Далеко по горам полуголодные заключенные не пробрались бы, но у пастухов был обычай оставлять в сторожках припасы. Случаем не попали в облаву. И вот на одной из опушек раздалось: "Мани инальто!» («Руки вверх!"). А потом: "О, русо, русо!". Это были итальянские партизаны.

Петра переименовали в Пьетро, поздравили со вступлением в ряды итальянских "партиджани", дали русским один английский автомат на восьмерых - остальное, мол, добудете в бою - и накормили досыта впервые за два года. Был май 1944 года. Впереди - семь месяцев партизанской войны против немцев и "чернорубашечников" бок о бок с итальянцами, сербами и французами.

Одной из самых "громких" операций, в которой довелось участвовать Пьетро Егорову, стал подрыв электростанции, снабжавшей оборонный завод "Беретта".

Другим "громким" делом партизан было нападение на строительство оборонных укреплений в предгорьях Альп, которые возводили немцы. Периодически партизаны подрывали сооружения, но взрывчатки было мало, и они решили насолить другим способом - "взять кассу" строительства и разогнать рабочих.

Операция прошла не так гладко, как планировалось, но, тем не менее, партизаны изъяли круглую сумму денег. Часть пачек с лирами в амуницию не умещалась и, разорвав "лишние", русские просто разбросали их, приговаривая: "А вот вам зарплата от партизан!". Некоторую сумму отдали одному из товарищей, семья которого голодала - кормилец-то ушел в горы.

Дома в Быково его ждала мама

После ряда ожесточенных боев из центра Сопротивления пришел приказ переправить русских в Швейцарию, а затем на Родину.

«Фильтр» советских лагерей удалось пройти, но не без проблем. "Предательская морда", - бросил в его адрес один из бдительных служак. Егоров кинулся в драку: у партизанского прошлого Петра были живые свидетели, да и Севастополь не числился в ряду позорно сдавшихся городов. А после войны он оказался в артиллерийской части на ответственной должности заведующего складом ГСМ. Служил образцово, но от предложения начальства остаться на сверхсрочную отказался. В Быково его ждали мать и сестра, которые наконец-то получили от него весточку после того, как пришло извещение "Пропал без вести".

"Мама всю войну хранила мою фотокарточку из Севастополя, - вспоминает Петр Васильевич. - Ждала и дождалась."

После войны Петр Васильевич жил и работал в Волгограде. Поисковому отряду Быковской школы №1 удалось побывать в гостях у отважного партизана. Запись воспоминаний о встрече и другие архивные документы, по которым был написан этот материал, были предоставлены директором Быковского районного историко-краеведческого музея.